умело катализируется буржуазией в нужном ей направлении, своего рода предохранительный клапан против перерастания социальной напряж¸нности в социальный взрыв. Вот как выразился один опытный уважаемый рабочий по такому поводу: — Во Франции рабочие — молодцы! У них профсоюзы — боевые! У них даже есть календарь забастовок: в такой-то день бастует этот профсоюз, в другой день — другой профсоюз, а вот на этот день намечена совместная акция протеста… По бастуют-по бунтуют, машины с покрышками по сжигают, витрины магазинов, банков погромят, с полицией подерутся… — глядишь и выбьют себе повышение зарплаты и какие-то социальные льготы! Начинаешь спорить, объяснять, что буржуйская власть этого и добивается, чтобы дальше забастовок и погромов дело не шло, не развивалось в коммунистическую борьбу — поэтому буржуйские политиканы умело манипулируют пролетариями и гробят дальнейшее наше политическое развитие подачками в виде небольшого повышения зарплат, каких-то льгот… даже могут разрешить создание либеральных и оппортунистических партий с псевдо-социалистической риторикой и реформаторской политикой! Что пора уходить от навязанной для нас ситуации, при которой есть «мы» («народ», «простой народ», «быдло», «работяги»…) и «они» («власти», «чиновники», «депутаты», «олигархи»…), при которой мы оста¸мся политически пассивными ворчунами. Т.е. надо осознавать классовый подход в политике… что нам из пролетариев с мелкобуржуазным сознанием надо формироваться в революционный рабочий класс…, что нужно создавать заново коммунистическую партию — научно организационный авангард рабочего класса, который и будет вести нашу коммунистическую политику, под руководством которой мы и создадим нашу власть — диктатуру рабочего класса… Но, похоже, что я плохой агитатор-пропагандист — мои доводы, как вода сквозь песок, не задерживаются и не анализируются моими товарищами по работе. Словно нажимается кнопка «Сброс» — и вс¸ начинай заново! А картина тоскливая вырисовывается: мои товарищи по работе и остальные товарищи по классу пролетариев, в большинстве сво¸м, науку марксизм за науку не считают, а считают е¸ типа одним из многих философских и даже религиозных учений! Да и коммунизм они понимают своеобразно: типа «шведского социализма» или: «мощная держава под руководством правильного руководителя Сталина — настоящего патриота, который радеет за народ, при котором никакой чиновник не посмеет воровать». Но при этом они как-то забывают, что Сталин был коммунистом, т.е. последовательным марксистом, т.е. уч¸ным диалектического материализма! Например, вчера. Возвращался я домой на трамвае после дневной смены. Услышал знакомые слова: «коммунист», «коммунисты». Приблизился поближе к источнику разговора (пожилой и молодой рабочие). Пожилой, но живой и подвижный рабочий говорил, что «наш город, наши заводы построили коммунисты… что надо вс¸ возвращать назад…». Молодой рабочий неожиданно: — А у тебя автомат есть? Пожилой отвечает: — Пока нету, но и без него народ начн¸т поджигать машины и коттеджи тех, кто воровал! Все же видят, все же знают и понимают, кто воровал! Нам главное — в нашем городе начать, а затем Нижнекамск, Менделеевск, Казань… тоже вспыхнет… Тут уже я не выдержал и встрял в разговор: — Кто же такие коммунисты — бунтовщики или революционеры? Ну ПО бунтовали мы — машины-дворцы пожгли, самых борзых гадов шл¸пнули, а дальше что?! Что делать дальше?! За что ты топишь-призываешь: за очередной бессмысленный бунт или за новую социалистическую революцию по уму? Он начал оправдываться: — Новая социалистическая революция невозможна, т.к. нас можно купить премией, высокой зарплатой, а мы — тупые, нам заплатят, покажут, что ломать-поджигать, ну мы и пойд¸м… Какой на хрен коммунизм, будем грызть горло. Забавно и грустно: какой-то анархизм-махновщина получается! Он продолжал, «что в Москве люди хорошо живут, что там высокие зарплаты, что Москва жирует за сч¸т нас, регионов… Рабочие там хорошо зарабатывают на заводах. Даже уборщица не получает меньше 25 тыс. рублей!». Ха, знакомая песня! Я ему стал уточняющие вопросы задавать: — Так уж и все зашибись живут в Москве? А что же люди, которые туда едут за высокой зарплатой — потом бегут из Москвы, их кидают на деньги, зарплаты не выплачивают в полном объ¸ме, как писалось в объявлениях, кидают какие-то копейки, на которые они кое-как выживают в общагах, а потом вынуждены возвращаться домой! У меня иные данные от моих друзей-товарищей, которые помыкались в Москве и были вынуждены вернуться, можно сказать, убежать из Москвы! Он мне парировал: — Так это приезжие плохо живут, а местные хорошо! Я продолжил гнуть свою линию: — Про какие заводы в Москве ты толкуешь? Про АЗЛК? Так его угробили! Про ЗИЛ? Его тоже угробили! Про «Серп и молот»? И его тоже угробили! Похоже, что я успел за время движения с Литейного завода КамАЗа до Нового Города, окончательно его вогнать в смятение и замешательство, т.к. он уже сам стал понимать-догадываться, что он был противоречив, т.е. в одном месте он говорил одно, а в другом месте — совсем другое, которое не связывалось между собой: «И что же ты нам всем делать предлагаешь?». — Пока есть у тебя, у нас время — изучай науку марксизм, а потом поздно будет изучать — е¸ надо будет применять на практике! Или вот недавно на работе снова заш¸л разговор о политике. Один опытный уважаемый рабочий высказался примерно так, что раньше, в 1980 — 1990-е годы, было какое-то оживление-суета среди политиков, политическая жизнь кипела-бурлила — кандидаты и их представители ходили по трудовым коллективам агитировать, куча наглядной агитации было расклеено, всякие листовки раздавались, бурные споры-бсуждения…, а сейчас вымерло вс¸. На что я заметил: — Так это вс¸ буржуйские партии, буржуйские кандидаты были, даже если он и был рабочим, то он представлял не наши, пролетарские интересы, а буржуйские интересы! Ты ведь и сам знаешь, что среди них были бандиты, которые к власти рвались! Он: — Да, вс¸ верно! Так оно и было, так и сейчас продолжается! Вот почему я вступил в эту „Единую Россию“? Затем вступил, чтобы с паршивой овцы хоть шерсти клок! Хоть что-то наше, которое нам по праву принадлежит, хоть это нам вернуть! Вот поэтому сейчас и затишье, т.к. купились мы за относительно спокойную и сытную жизнь — не хочется возвращения в 1990-е годы, когда был беспредел! А появится хоризматичный и правильный лидер типа Сталина — за ним и пойд¸м! Мои товарищи по работе шутливо называют меня коммунистом и по доброму посмеиваются и шутят надо мной: — Ну, что Костян, на митинг недавний ходил? Как там Гурьева (лидер челнинских комросов) поживает? Ну, что наливала она тебе — ведь холодно было на митинге-демонстрации! Ты ей скажи, чтобы она побольше наливала, а иначе сил у тебя не хватит Красный флаг нести и свои лозунги-реч¸вки горланить! Костян, а может ну е¸ на фиг, эту Гурьеву с „Коммунистами России“ — вступай в ЛДПР, там наливают! Я в шутливой форме провожу своего рода агитацию-полит-ликбез: — Гурьева самогонку и водку теперь наливает молодым анархистам, а я уже стал староват для не¸! Это во-первых, а во-вторых, Гурьева — баба хоть и красивая, но не коммунистка, а голимая оппортунистка! Вс¸ же надо отличать коммунистов от оппортунистов, которые бьют себя пяткой в грудь и кричат под Красным флагом, что они коммунисты! „Коммунисты России“ — это же осколок КПРФ, те же яйца, только вид сбоку! Это всеядная организация, которая ради государственной кормушки принимает в свои ряды кого угодно — даже националистов! Настоящие коммунисты пока ещ¸ в процессе формирования настоящей коммунистической партии! Выводы о политическом сознании рабочих в целом сегодня: 1. Рабочие изучать науку марксизм не желают по разным причинам: лень, усталость, непонимание того, что без теории не может быть побед. 2. Рабочие могут симпатизировать тому или иному политическому деятелю и спорить между собой, кто из них лучше, но они все дружно ненавидят либералов — 1990-е годы оставили сильный след, ещ¸ свежи в памяти! И с нынешним путинским режимом диктатуры буржуазии у рабочих своего рода перемирие-соглашение: за относительную сытую стабильность проявляют ему свою лояльность (особенно во внешней политике), но среди рабочих усилилось нарастание раздраж¸нного ворчания-ропота после игрищ с пенсионной реформой. 3. Рабочие пойдут за хоризматичным и правильным (по их мнению) лидером. Но наиболее тяжело современным рабочим дается понимание того, что политика — это не отдельная, обособленная, витающая в коридорах властных зданий сфера, что это не управление государством, а совокупность форм общественной практики, систем учреждений, организаций и идей, порожденных несовместимостью интересов, перманентным практическим противоборством многих носителей непримиримых экономических интересов. Политика — это и есть форма общественной жизни человека. Никто не может быть вне политики, даже эмбрион в чреве матери — не вне политики. Чтобы стать вне политики, необходимо стать вне современного общества. По своему содержанию эта общественная практика, т.е. политика, является борьбой классов. Все разновидности отношений частной собственности (узурпация общественных богатств рабовладельцами, помещиками и предпринимателями) и порождаемые ей формы производственных отношений (подневольный, крепостнический и на¸мный труд) невозможны без государственного принуждения, т.е. важнейших политических институтов — армии, полиции, спецслужб, судов и тюрем. У трудящихся классов же в политике нет союзников, кроме них самих, кроме их организованности. Мы, рабочие, чувствуем себя жертвами жизненных обстоятельств, потому что являемся жертвами экономических (эксплуатация), политических (угнетение, бесправие) и духовных (религиозный дурман, бескультурье) порядков капитализма. А единственный способ изменить данные порядки — завоевание рабочим классом политической власти. К. Неверов